Стихи / Гёте Иоганн

Гёте — Новый Павсий и его цветочница аудио

Перевод Н. Вильмонта

Павсий Сикионский, художник, юношей был влюблен в Гликерию, свою согражданку, искусную плетельщицу венков. Они соперничали друг с другом, и Павсий достиг в изображении цветов величайшего разнообразия. Наконец, он написал свою возлюбленную за работой над венком. Эта картина была признана одной из лучших его работ и названа «Цветочницей», или «Продавщицей цветов», так как Гликерия была бедной девушкой и кормилась этой работой. Люций Лукулл купил копию с нее в Афинах за два таланта.

(Плиний)

Она

Ворох цветов урони на́ землю, рядом со мною!
Что за пахучий хаос сыплется к нашим ногам!

Он

Как любви пристало, ты примиряешь смятенных:
Только сплетешь их, они лучшею жизнью живут.

Она

Розы легче касайся, ее в корзинке укрою
И на людях подарю, друг мой, при встрече тебе.

Он

Я — как будто тебе не знаком — спешу отдариться,
Но одарившая дар не принимает взамен.

Она

Дай вплести гиацинтов в венок, резеду и гвоздику,
Чтобы к ранним цветам также и поздний прильнул.

Он

Дай мне в кругу их душистом к твоим ногам опуститься,
На коленях твоих ворох цветущий сложить.

Она

Нитку покуда подай! И пестрые родичи сада
Снова узнают себя, соединившись в венке.

Он

Что здесь больше дивит? Что — меньше? Цветов ли избыток?
Или умелость руки? Или находчивый вкус?

Она

Дай мне листьев, чтоб блеск слепящих цветов поубавить;
Жизнь велит приобщать строгие листья к венку.

Он

Что ты так долго гадаешь над этим венком? Несомненно,
Тот, кто получит его, сердцем твоим предпочтен?

Она

За день сотни венков пораздам и не меньше букетов.
Но принесу ввечеру самый прелестный тебе.

Он

О! как счастлив художник, который бы кистью умелой
Эти цветы написал, эту богиню средь них!

Она

Но ведь отчасти блажен и тот, кто, присевши со мною
Рядом, мой поцелуй, дважды блаженный, испил?

Он

Ах, любимая, мало! Завистливым веяньем утра
Первый уже унесен с губ, одаренных тобой!

Она

Как весна расточает цветы, так я поцелуи
Милому! С этим — прими также и этот венок.

Он

Если бы Павсия дар пленительный был мне уделом,
Целый бы день я тогда этот венок рисовал!

Она

Вышло неплохо. Только взгляни! Прелестно вступают
Дети Флоры на нем в свой прихотливый черед.

Он

Я, к цветам наклоняясь, черпнул бы их сладости дивной,
Той, которой земля чашечки полнила их.

Она

Я же вечером свежей застала бы эту гирлянду;
Не увядая, глядеть будет она со станка.

Он

О, как я обделен, как я беден! И ах! как мечтаю
Этот блеск удержать, что не под силу очам!

Она

Привередливый друг! Ведь ты поэт, а желаешь
Дар второй обрести? Вооружись-ка своим!

Он

А поэт подберет ли цветов горячие краски?
Рядом с телом твоим слово — бесплотная тень.

Она

А передаст ли художник ласкающий шепот: «Люблю я
Только тебя, мой дружок, только тобою живу».

Он

Ах! нипочем и поэт не скажет так сладко: «Люблю я!»
Так, как сказалось оно — на ухо другу — тобой.

Она

Много обоим под силу! И все же речь поцелуев
С речью взоров дана только влюбленным в удел.

Он

Ты обоих затмила; цветами поешь и рисуешь:
Дети Флоры тебе краски и вместе — слова.

Она

Но неустойчивый дар плетется руками моими:
Свежий утром, венок к вечеру, глянешь, увял!

Он

Так и боги даруют нам бренную прелесть и манят,
Все обновляя дары, смертных в безгорестный путь…

Она

День такой назови, чтоб я венка не дарила
Милому — с первого дня, как полюбила тебя.

Он

Он еще сохранился, твой первый дар незабвенный,
Радостный пир обходя, ты мне его поднесла.

Она

Только украсила чашу, гляжу, осыпается роза;
Ты отпил и вскричал: «Девочка, яд — в лепестках».

Он

Ты ж на то возразила: «Они наполнены медом;
Впрочем, только пчела сладость умеет добыть».

Она

Но нескромный Тиманф как схватит меня да как крикнет:
«Разве шмелю не испить сладкую тайну цветка!»

Он

Ты рванулась из рук, спасаясь в бегстве; упали
Грубому парню к ногам розы, корзинки, венки.

Она

Ты же властно воскликнул: «Малютку брось-ка! И розы,
И малютка сама слишком нежны для тебя!»

Он

Он лишь крепче вцепился в тебя, смеясь до упаду,
И одежда твоя донизу сверху рвалась.

Она

Ты метнул в вдохновенной вражде недопитую чашу;
Гулко ударилась в лоб и расплескалась она.

Он

Хмель и гнев слепили меня, и все ж я заметил
Белые плечи твои и обнаженную грудь.

Она

Что за крики кругом, что за смута! Льется багрово
Кровь с вином пополам с черепа злого врага.

Он

Но тебя, лишь тебя я видел! В горькой досаде
На пол присев, свой наряд ты запахнула рукой.

Она

Ах, как летели тарелки к тебе! Я дрожала при мысли,
Что незнакомца сразит пущенный метко металл.

Он

Только тобой увлечен, я видел: свободной рукою
Ты ухитрилась сбирать розы, корзинки, венки.

Она

Тут заслонил ты меня, чтоб случай меня не обидел,
Или хозяин, гневясь за неудачливый пир.

Он

Помню, что взял я ковер на левую руку, как это
Делают, чтобы отбить грозную ярость быка.

Она

Драку сумел унять разумный хозяин. Я тут же
Кинулась прочь, но взор медлил расстаться с тобой.

Он

Ах! Тебя потерял я. Напрасно все закоулки
Дома я обыскал, улиц, садов, площадей.

Она

Стыдно было казаться! Молвой не тронутой ране,
Всеми любимой, легко ль сделаться притчею дня?

Он

Сколько видал я цветов, гирлянд и пышных букетов,
Но не видел тебя; город тебя не видал.

Она

Я сидела в затворе. Увядшие розы роняли
Всюду свои лепестки, никли гвоздики вокруг.

Он

Что ни юноша, — молвит: «Увы! цветов не убыло,
Только пленительной нет, чтобы сплести их в венки».

Она

Я меж тем плела их одна; венки увядали.
Видишь? Они для тебя рядом висят с очагом.

Он

Так и он увядал, твой первый венок. Не оставил
В драке его я; висит он над постелью моей.

Она

Вечером я глядела на вянущих. Как я рыдала!
И в поглощающий мрак краска за краской текла.

Он

Тщетно в городе я искал твой домик укрытый;
Даже тщеславцы и те только молчали в ответ.

Она

Я никогда у себя гостей не видала: не ведом
Домик мой никому. Город беднейших таит.

Он

Тщетно в городе я взывал к всезрящему солнцу:
Выдай, властительный бог, где ты ее озарил.

Она

Властный бог тебе не внимал; но бедность внимала:
Я принялась из нужды вновь за свое ремесло.

Он

Так ли? Голос другой не звал ли сыскать незнакомца?
Разве Амур не успел встречные стрелы метнуть?

Она

Зорко всюду искала тебя, и вот — увидала.

Он

И не дерзнула толпа любящих, нас, удержать.

Она

Быстро сблизились мы, толпу рассекая. Не ты ли?

Он

Ах, не ты ли со мной? Да, и мы были одни.

Она

Там, на площади шумной. Но мнились нам люди кустами…

Он

И казался их шум только журчаньем ручья.

Она

Вечно одни пребывают влюбленные в людном собранье;
Но останься вдвоем, третий спешит подойти.

Он

Да — Амур. Он любит венчаться твоими венками.
Ворох цветов урони с милых колен поскорей.

Она

Что ж? Я сбросила их. В твоих объятьях, любимый,
Пусть и нынче взойдет солнечный свет для меня!