Стихи / Маяковский Владимир

Владимир Маяковский — Мистерия-Буфф аудио

Героическое, эпическое и сатирическое изображение нашей эпохи
ДЕЙСТВУЮТ:

1. Семь пар чистых. Абиссинский негус, индийский раджа, турецкий паша, русский купчина, китаец, упитанный перс, толстый француз, австралиец с женой, поп, офицер-немец, офицер-итальянец, американец, студент.
2. Семь пар нечистых. Трубочист, фонарщик, шофер, швея, рудокоп, плотник, батрак, слуга, сапожник, кузнец, булочник, прачка и эскимосы: рыбак и охотник.
3. Дама-истерика.
4. Черти. Штаб Вельзевула
и два вестовых.
5. Святые. Златоуст, Лев Толстой, Мафусаил, Жан Жак Руссо и др.
6. Вещи. Машина, хлеб, соль, пила, игла, молот, книга и др.
7. Человек просто.

МЕСТА ДЕЙСТВИЙ
I. Вся вселенная.
II. Ковчег.
III. 1-я картина: Ад.
2-я картина: Рай.
3-я картина: Земля обетованная.

Пролог

Семь нечистых пар

Это об нас взывала земля голосом пушечного рева.
Это нами взбухали поля, кровями опоены́.
Стоим,
исторгнутые из земного чрева
кесаревым сечением войны.
Славим
восстаний,
бунтов,
революций день —
тебя,
идущий, черепа мозжа!
Нашего второго рождения день —
мир возмужал.
Бывает —
станет пароход вдалеке,
надымит
и уйдет по зеркальности водней,
и долго дымными дышишь легендами, —
так жизнь ускользала от нас до сегодня.
Нам написали Евангелие,
Коран,
«Потерянный и возвращенный рай»,
и еще,
и еще —
многое множество книжек.
Каждая — радость загробную сулит, умна и хитра.
Здесь,
на земле хотим
не выше жить
и не ниже
всех этих елей, домов, дорог, лошадей и трав.
Нам надоели небесные сласти —
хлебище дайте жрать ржаной!
Нам надоели бумажные страсти —
дайте жить с живой женой!
Там,
в гардеробах театров
блестки оперных этуалей
да плащ мефистофельский —
всё, что есть там!
Старый портной не для наших старался талий.
Что ж,
неуклюжая пусть
одёжа —
да наша.
Нам место!
Сегодня
над пылью театров
наш загорится девиз:
«Всё заново!»
Стой и дивись!
Занавес!

Расходятся. Раздирают занавес, замалеванный реликвиями старого театра.

Действие первое

На зареве северного сияния шар земной, упирающийся полюсом в лед пола. По всему шару лестницами перекрещиваются канаты широт и долгот. Меж двух моржей, подпирающих мир, эскимос-охотник, уткнувшийся пальцем в землю, орет другому, растянувшемуся перед ним у костра.

Эскимос-охотник

Эйе!
Эйе!

Рыбак

Горланит.
Дела другого нет —
пальцем землю тыркать.

Охотник

Дырка!

Рыбак

Где дырка?

Охотник

Течет!

Рыбак

Что течет?

Охотник

Земля!

Рыбак

(вскакивая, подбегая и засматривая под зажимающий палец)

О-о-о-о!
Дело нечистых рук.
Черт!
Пойду предупрежу полярный круг.

Бежит. На него из-за склона мира наскакивает выжимающий рукава француз. Секунду ищет пуговицу и, не найдя, ухватывает шерсть шубы.

Явление первое

Француз

Мосье эскимос!
Мосье эскимос!
Страшно спешно!
Пара минут…

Рыбак

Ну?

Француз

Так вот:
сегодня
у себя в Париже
сижу я это,
ев филе,
не помню, другое что-то ев ли,
и вижу —
неладно верзиле Эйфеля.

Думаю — не бошей
блёф ли?

Вдруг гул.
На крышу бегу.
Виясь вкруг домовьего остова,
безводный прибой
суетне вперебой
бежал,
кварталы захлестывал.
Париж — тревожного моря бред.
Невидимых волн басовые ноты.
И за,
и над,
и под,
и пред
домов дредноуты.
И прежде чем мыслью раскинуть мог,
от немцев ли, или от…

Рыбак

Скорей!

Француз

Я весь
до ниточки взмок.
Смотрю —
все сухо,
но льется, и льется, и льет.
И вдруг,
крушенья Помпеи помпезней, картина разверзлась —
с корнем
Париж был вырван
и вытоплен в бездне
у мира в расплавленном горне.
Я очнулся на гребне текущих сёл,
я весь свой собрал яхт-клубский опыт, —
и вот
перед вами,
милейший,
всё,
что осталось теперь от Европы.

Рыбак

Н-немного.

Француз

Успокоится, конечно…
дня-с на два-с!

Рыбак

Да говори ты без этих европейских юлений!
Чего тебе надо? Тут не до вас.

Француз

(показывая горизонтально)

Разрешите мне… около ваших многоуважаемых тюленей!

Рыбак досадливо машет рукой костру, идет в другую сторону — предупреждать круг — и натыкается на выбегающих из-за другого склона измокших австралийцев.

Явление второе

Рыбак

(отступая в удивлении)

А еще омерзительней не было лиц?!

Австралиец с женой

(вместе)

Мы — австралийцы.

Австралиец

Я — австралиец.
Все у нас было.
Как то-с:
утконос, пальма, дикобраз, кактус…

Австралийка

(плача, в нахлынувшем чувстве)

И все утонуло…
Все на дне…

Рыбак

(указывая на разлегшегося француза)

Вот идите к ним!
А то они одне.

Собравшийся вновь идти эскимос остановился, прислушиваясь к двум голосам с двух сторон земного шара.

Первый голос

Шляпа, у-ту!

Второй голос

Каска, у-ту!

Первый голос

Крепчает!
Держитесь за северную широту!

Второй голос

Яреет!
Хватайтесь за южную долготу!

Явление третье

По канатам широт и долгот скатываются с земного шара немецкий и итальянский офицеры, дружески бросаются друг к другу. Оба вместе.

Паазвольте пожать!

Узнав врагов, отдергивают протянутые руки и, выхватывая на ходу сабли, бросаются.

Итальянец

Если б я бы знал!
Проклятый шваб!

Немец

Проклятый итальянец!
Если б знал, да я б!..

Итальянец

Эвива Италия!

Немец

Гох фатерлянд!

Француз бросается меж вцепившимися, австралиец обхватывает итальянца, австралийка — немца.

Француз

Бросьте вы!
Утопли!
Нет фатерляндов.

Оба

(вкладывая сабли)

Ну,
нет, так и не надо.

Рыбак

(качая головой)

Вот банда!

Прямо на голову вновь собравшемуся уйти эскимосу низвергается наш купчина.

Явление четвертое

Купец

Почтенные,
это безобразие!
Да рази я Азия?
«Уничтожить Азию» — постановление совнеба.
Да я же ж ни в жисть азиатом не был!

(Успокоившись немного.)

Сначала накрапывало,
потом пошло.
Дальше — больше,
больше — выше,
хлынуло в улицы,
рвануло крыши…

Все

Тише!
Тише!

Француз

Слышите?
Слышите топот?

Множество приближающихся голосов.

Потоп! потопом! потопу! о потопе! потопа!

Явление пятое

Впереди негус, за ним китаец, перс, турок, раджа, поп, студент, дама-истерика. Шествие замыкают вливающиеся со всех сторон все семь пар нечистых.

Негус

Хоть чуть чернее снегу-с,
но тем не менее
я — абиссинский негус.
Мое почтение!
Я покинул сейчас мою Африку.
Извивался в ней Нил, удав-река.
Как взъярился Нил, царство сжав в реку,
и потопла в нем моя Африка.
Хоть нет имения,
но тем не менее…

Рыбак

(досадливо)

…но тем не менее
мое почтение.
Слыхали! Слыхали!

Негус

Прошу не забываться!
С вами говорит негус,
и негус хочет кушать.
Что это?
Должно быть, вкусная собачка?

Рыбак

Я те дам — собачка!
Это морж, а не собачка.
Иди садись, да никого не запачкай.

(Обращаясь к остальным.)

А вам чего?

Китаец

Ничего!
Ничего!
Утоп мой Китай.

Перс

Персия,
моя Персия пошла на дно.

Раджа

Даже Индия,
Поднебесная Индия, и та…

Паша

И от Турции осталось воспоминание одно!

Голоса прибывших раньше.

Тише!
Тише!
Что это за гул!

Дама-истерика

(ломая руки, отделяется от толпы)

Послушайте,
я не могу!
Не могу я среди звериных рыл!
Отпустите меня
к любви,
к игре.
Кто эти перила?
Эти тени перил,
стоящие берегами кровавых рек?
Послушайте,
я не могу!
Даже как любить, я забыла уже.
Отпустите!
Не надо!
Мимо я!
Я хочу детей,
я хочу мужей,
не могу я жить нелюбимая.
Послушайте, я не могу!

Француз

(успокаивая)

Да не трите глаз…
не кусайте губ…

(Продвигающимся к костру нечистым, заносчиво.)

А вы которых наций?

Нечистые

(вместе)

По свету всему гоняться
привык наш бродячий народина.
Мы никаких не наций.
Труд наш — наша родина.

Француз

Старые арии!

Испуганные голоса чистых.

Это пролетарии!
Пролетарии…
Пролетарии…

Кузнец

(французу, похлопывая его по изрядному животу)

Шум потопа, небось, в ушах-то?

Прачка

(ему же, насмешливо и визгливо)

Лег бы сейчас и уснул на кровати?
Пустить бы тебя в окопы да в шахты!

Проходящий рудокоп

(самодовольно)

Да —
мы ничего —
видали мокроватей.

Нечистые проходят, разделяя брезгливо жмущуюся толпу чистых, рассаживаются у костра. Толпа чистых смыкается за ними в круг. Паша вылазит в середину.

Паша

Правоверные!
Надо обсудить, что же произошло?
Давайте вникнем в суть явления.

Купец

Дело простое —
светопреставление.

Поп

А по-моему — потоп.

Француз

И вовсе не потоп,
а то б
дождик был.

Раджа

Да,
не было дождика.

Итальянец

Значит, и эта идея тоже дика…

Паша

Но все-таки —
что ж это, правоверные, произошло?
Давайте, правоверные, посмотрим в корень.

Купец

Народ, по-моему, стал непокорен.

Немец

Думаю, война, я.

Студент

Нет!
По-моему, причина иная.
По-моему, метафизическое…

Купец

(недовольно)

Война — метафизическое!
Начали с Адама.

Голоса

По очереди!
По очереди!
Не устраивайте содома!

Паша

Тс!
Давайте говорить постепенно.
Ваше слово, студент.

(Оправдывается перед толпой.)

А то у него даже на губах пена.

Студент

Сначала
все было просто:
день сменила ночь,
и только
заря чересчур разнебесилась ало.
Потом —
законы,
понятия,
веры,
гранитные кучи столиц
и самого солнца недвижная рыжина —
все стало как будто немного текуче,
ползуче немного,
немного разжижено.
Потом как прольется!
Улицы льются,
растопленный дом низвергается на́ дом.
Весь мир,
в доменных печах революций расплавленный,
льется сплошным водопадом…

Голос китайца

Господа, внимание!
Сюда моросят.

Жена австралийца

Хорошенькое моросят!
Измочило, как поросят.

Перс

Может, конец мира близок,
а мы
митингуем, орем и ржем.

Итальянец

(жмется к полюсу)

Становитесь сюда!
Теснее!
Здесь не закапает.

Купец

(наддавая коленкой зажимающего дыру с присущим этому народу терпением эскимоса)

Эй, ты!
Пошел к моржам!

Охотник-эскимос отлетает, и из открытой дыры забила в присутствующих струя. Веером рассыпались чистые, нечленораздельно оря.

И-и-и-и-и!
У-у-у-у-у!
А-а-а-а-а!

Через минуту все бросаются к струе.

Забить!
Заткнуть!
Зажать!

Отхлынули. Только австралиец остался у земного шара с пальцем в дыре. В общем переполохе взгромоздился на пару поленьев поп.

Поп

Братие!
Лишаемся последнего вершка.
Последний дюйм заливает водой.

Голоса нечистых

(тихо)

Кто это?
Кто этот шкаф с бородой?

Поп

Сие на сорок ночей и на сорок ден…

Купец

Правильно!
Господь надоумил умно его!

Студент

В истории был подобный прецедент.
Вспомните знаменитое приключение Ноево.

Купец

(водворяясь на место попа)

Это глупости —
и история, и прецедент, и воопче…

Голоса

Ближе к делу!

Купец

Давайте, братцы, построим копчег!

Жена австралийца

Правильно! Ковчег!

Студент

Вот охота!
Пароход построим!

Раджа

Два парохода.

Купец

Правильно!
Весь капитал вложу!
Те спаслись, а мы умнее тех, никак.

Общий гул

Да здравствует,
да здравствует техника!

Купец

Подымите руки —
кто за.

Общий гул

И рук не надо.
Видно за глаза.

И чистые и нечистые подымают руки.

Француз

(занявший место купца, со злобой осматривает кузнеца, поднявшего руку)

И ты туда же?
Да и не тщись ты!
Господа,
давайте не возьмем нечистых!
Будут знать, как нас ругать.

Голос плотника

А ты умеешь пилить и строгать?

Француз

(поникая)

Я передумал.
Возьмем нечистых.

Купец

Только отберем непьющих и плечистых.

Немец

(влезая на место француза)

Тсс! Господа,
может быть, еще и не придется мириться с нечистыми.
К счастью,
мы не знаем, что с пятой частью света.
Галдите, и даже не побеспокоились узнать,
есть меж нами американцы ли.

Купец

(радостно)

Ну и голова!
Не человек, а германский канцлер.
Радость прорезает крик австралийки.
Что это?

Прямо из зала к напряженно вглядывающимся врывается американец.

Американец

Милостивые государи,
где здесь строят ковчег?
Вот

(протягивает бумагу)

от утопшей Америки
на двести миллиардов чек.

Молчаливое уныние. И вдруг вопль зажимающего воду австралийца.

Австралиец

Чего разглазелись? Будет пялиться!
Ей-богу, выну!
Коченеют пальцы…

Чистые засуетились. Заискивающе трутся к нечистым.

Француз

(кузнецу)

Ну что ж, товарищи,
построим,
а?

Незлобивый кузнец

А мне што!
По мне хоть…

(Машет рукой нечистым.)

Айда, товарищи!
Ехать, так ехать!

Нечистые подымаются. Пилы, рубанки, молотки.

Занавес

Действие второе

Палуба ковчега. По всем направлениям панорама рушащихся в волны земель. В низкие облака упирается запутанная веревками лестниц мачта. В стороне рубка и вход в трюм. Чистые и нечистые выстроились по близкому борту.

Батрак

Н-да!
Не хотел бы я нынче за борт.

Швея

Глянь-ка туда:
не волна, а забор!

Купец

Зря я это с вами спутался.
Всегда вот так,
без толка.
Мореплаватели тоже!
Нашли морского волка.

Фонарщик

Ишь, поднесла!
Гудит и стенает.

Швея

Какой там забор!
Закрыло стеною.

Француз

Да-с.
Очень глупо-с!
Говорю вам с прискорбием и болью-с.
Сидели бы.
Земля еще держится.
Какой ни на есть, а все-таки полюс.

Батрак

Что волки твои,
волнищами ляскают.

Оба эскимоса, шофер и австралийцы — сразу.

Глядите,
что это?
Что с Аляскою?

Негус

Ну и метнулась!
Что камень пращой.

Немец

Ухнулась!

Охотник

Нет ее?

Рыбак

Нет.

Все

Прощай! Прощай! Прощай!

Француз

(расплакался, придавленный воспоминаниями)

Боже мой!..
Боже мой!..
Бывало,
всей семьей
соберемся у чайного столика —
плюшки,
икорка.

Булочник

(отмеряя кончик ногтя)

Чудно, ей-богу!
Ну, не жаль вот
ни столько.

Сапожник

Я водчонки припас.
Найдется рюмка?

Слуга

Найдется.

Рудокоп

Ребята,
идемте в трюм-ка!

Охотник

Ну, как моржонок?
Не очень поджарый ли?

Слуга

Ничего не поджарый,
славно поджарили.

Чистые одни. Нечистые спускаются в трюм, подпевая.

Что терять нам? Испугаться нам потопа ли?
Разустали ножки — по свету потопали.
Эх, и отдых в пароходах!
Эх!
И моржонка съесть и водочки хлебнуть не грех.
Эх, не грех!

Чистые окружили расхныкавшегося француза.

Перс

Стыдно, право!
Бросьте орать-то!

Купец

Перебьемся как-нибудь,
доползем до Арарата.

Негус

С голоду подохнешь, пока гора-то.

(Прислушивается к шуму в трюме.)

Поп

Ишь, ржут!

Студент

Чего им!
Наловили рыбы и жрут.

Поп

Возьмем сеть или острогу и тоже давайте ловить.

Немец

О-с-т-р-о-г-у?
А как обращаться ею?
Я только шпагой в человеке ковырять умею.

Купец

Я закинул сеть,
думал — рыбину выну,
умаялся,
и ничего —
одну травину.

Паша

(сокрушенно)

До чего доросли:
первой гильдии

— и жрут водоросли.

Итальянец

(многозначительно подымает палец)

Эврика!

(Немцу.)

Послушайте!
Чего это мы так тогда?
Что это нас так задело?
У нас теперь общий враг.

(Указывает на трюм. Берет под руку и отводит, на ходу говоря.)

У меня к вам вот что за дело…

Пошептавшись, возвращаются.

Немец

(держит речь)

Господа!
Мы все такие чистые.
Нам проливать за работой пот ли?
Давайте заставим нечистых, чтоб они на нас работали.

Студент

Я б их заставил!
Да куда мне —
чахл!
А из них любой — косая в плечах.

Итальянец

Боже сохрани драться!
Не драться,
а пока выжирают меню,
пока восседают,
пия и оря,
возьмем и подложим им свинью…

Немец

Выберем им царя!

Все

(удивленно)

Зачем царя?

Немец

А затем, что царь издаст манифест —
все кушанья мне, мол, должны быть отданы.
Царь ест,
и мы едим —
его верноподданные.

Все

Здорово!

Паша

Ловко!

Купец

(радостно)

Я же говорил вам —
Бисмарочья головка!

Австралийцы

Выбираем скорей!

Несколько голосов

Но кого?
Кого же?

Итальянец и француз

Негуса.

Поп

Правильно!
Ему и в руки вожжи.

Купец

Какие вожжи?

Немец

Ну, как их там…
Бразды правления, что ли…
Чего придираетесь?
Смысл один.

(Негусу.)

Взлазьте, господин.

(Французу, паше и студенту.)

Вы строчите манифест:
с божьей, мол, милости…
а мы — сюда,
чтоб не успели вылезти.

Паша и прочие строчат манифест. Немец с итальянцем разматывают перед выходом из трюма канат. Пошатываясь, вылазят нечистые. Когда последний выполз на палубу, итальянец и немец меняются местами — и нечистые опутаны.

Явление первое

Немец

(сапожнику)

Эй,
ты!
Ступай под присягу!

Сапожник

(плохо разбираясь в событиях)

Можно, я лучше прилягу?

Итальянец

Я тебе прилягу —
не встанешь сто лет!
Господин поручик,
наводите пистолет!

Француз

Ага!
Протрезвели!
Вот так оно проще.

Некоторые нечистые

(грустно)

Попались, братцы.
Как куры во́ щи.

Австралиец

Шапки долой!
У кого там шапка?

Китаец и раджа

(подталкивают попа, стоящего под рубкой, возглавляемой негусом)

Читай же,
читай, стоят не дыша пока!

Поп

(по бумаге)

Божьей милостью
мы,
царь изжаренных нечистыми кур
и великий князь на оных же яйца,
не сдирая ни с кого семь шкур, —
шесть сдираем, седьмая оставляется, —
объявляем нашим верноподданным:
волоките всё —
рыбу, хлеб, овощь, свинят
и чего найдется съестного прочего.
Правительствующий сенат
не замедлит
разобраться в грудах добра,
отобрать и нас попотчевать.

Импровизированный сенат из паши и раджи.

Слушаемся, ваше величество!

Паша

(распоряжается) (Австралийцу.)

Вы — в каюты!

(Австралийке.)

Вы — в кладовые!

(Общее.)

Чтоб нечистый ничего дорогой не выел.

(Купцу, отматывая для него булочника.)

Вы вот с ним спускайтесь в трюм.
Я с раджою на палубе все просмотрю.

(Общее.)

Прита́щите сюда и возвращайтесь снова.

Радостный гул чистых

Навалим целую гору съестного!

Поп

(потирая руки)

А после братски поделимся добычею
по христианскому обычаю.

Явление второе

Конвоируемые офицерами, нечистые понуро спускаются в трюм, за ними — чистые, кроме сената, обшаривающего палубу. Первым возвращается австралиец. На огромном блюде моржонок. Складывает перед негусом — и обратно в трюм.

Явление третье

Китаец с австралийкой

(конвоируя булочника)

Этот бьет челом куличом.

Явление четвертое

Студент

(с плотником)

Сельдь у него.
Объедена наполовину.

Явление пятое

Купец

(с шофером)

Вот этот в хранении колбасы уличен.

Явление шестое

Поп

(с швеей и прачкой)

Сахар.
Чуть не изо рта у них вынул.

Явления седьмое, восьмое и девятое

Француз возвращается, как и все. Перс деловито приносит бутыль — и обратно. Сенат притащил связку баранок и юркнул в трюм. Минуту на сцене один негус, сосредоточенно уплетающий принесенное. Затем, усталые, вылезают чистые и, завалив люк, направляются к трону, хвастаясь.

Француз

Я ростбиф нашел —
и целый кус!

Китаец

Занятно знать,
каков он на вкус.

Австралиец

Моржонок попался —
румян, сочен.

Раджа

Проголодались?

Француз

Еще бы!

(Попу.)

Вы тоже?

Поп

Очень!

Взбираются к негусу. Перед негусом пустое блюдо. В один грозный голос.

Что здесь?
Гуляла мамаева рать?!

Поп

(в исступлении)

Один ведь,
один —
и чтоб столько сожрать!

Паша

Взял бы да и грохнул по сытой роже.

Негус

Молчать!
Я помазанник божий.

Немец

Помазанник!
Помазанник!
Лег бы, как мы…

Итальянец

На голодный желудок.

Поп

Иуда!

Раджа

Тьфу!
Не об этаком думал дне я.

Купец

Ляжем.
Утро вечера мудренее.

Укладываются. Ночь. По небу быстро проходит луна. Луна склоняется. Рассвет. В синем утре приподымается фигура итальянца, с другой стороны приподымается немец.

Итальянец

Вы спите?

Немец отрицательно качает головой.

Итальянец

Проснулись в эту по́рищу?

Немец

Уснешь тут!
В животе такой разговорище.
Ну, поговори, поговори еще!

Купец

(вмешиваясь)

Всё котлеты снятся.

Поп

(издали)

А что ж еще могло сниться!

(Негусу.)

Ишь, проклятый! Так и лоснится.

Австралиец

Холодно.
Да и ночь мокра-то.

Француз

(после короткой паузы)

Господа,
знаете, что?..
Я чувствую, что я становлюсь демократом.

Немец

Вот новость!
Я всегда народ любил без памяти.

Перс

(ехидно)

А кто предлагал его величеству к стопам идти?

Итальянец

Бросьте ваши ядовитые стрелы.
Самодержавие как форма правления
несомненно устарело.

Купец

Устареет, если ни росинки не попало в рот.

Немец

Серьезно! Серьезно!
Назревает переворот.
Довольно распрь,
покончим с бранью!

В один голос.

Ура!
Ура Учредительному собранию!

(Отваливают люк.)

Ура! У-р-а!

(Друг другу.)

Наяривайте!
Жмите!

Явление десятое

Из люка лезут разбуженные нечистые.

Сапожник

Что это? Перепились?

Кузнец

Авария?

Купец

Граждане, пожалте на митинг!

(Булочнику.)

Гражданин, вы за республику?

Нечистые

(хором)

Митинг? Республику? Какую такую?

Француз

Стойте!
Сейчас интеллигенция растолкует.

(Студенту.)

Эй, вы, интеллигенция!

«Интеллигенция» и француз влазят на рубку.

Француз

Объявляю собрание открытым.

(Студенту.)

Ваше слово.

Студент

Граждане!
У этого царищи невозможный рот!

Голоса

Правильно!
Правильно, гражданин оратор!

Студент

Всё, проклятый, как есть сожрет!

Голос

Правильно!

Студент

И никто никогда не доползет до Арарата.

Голоса

Правильно!
Правильно!

Студент

Довольно!
Рвите цепи ржавые!

Общий гул

Долой,
долой самодержавие!

Купец

(негусу)

Попили кровушки,
нагадили народу…

Француз

(негусу)

Эй, ты,
алон занфан
в воду!

Общими усилиями раскачивают негуса и швыряют за борт. Затем чистые берут под руки нечистых и расходятся, напевая.

Итальянец

(рудокопу)

Товарищи!
Вы даже не поверите.
Я так безумно рад:
нет теперь этих вековых преград.

Француз

(кузнецу)

Поздравляю вас!
Рухнули вековые устои.

Кузнец

(неопределенно)

М-да!

Француз

Остальное устроится,
остальное — пустое.

Поп

(швее)

Теперь мы — за вас, вы — за нас.

Купец

(довольный)

Так, так! Води за но́с.

Француз

(на рубке)

Ну, граждане, довольно,
погуляли всласть.
Давайте организуем демократическую власть.
Граждане,
чтобы все это было скоро и быстро,
мы вот, — упокой, господи, душу негуса, — мы вот тринадцать
будем министры и помощники министров,
а вы — граждане демократической республики, —
вы будете ловить моржей, шить сапоги, печь бублики.
Возражений нет?
Принимаются доводы?

Батрак

Ладно!
Было бы недалеко до воды!

Хором

Да здравствует! Да здравствует демократическая республика!

Француз

А теперь я

(нечистым)

вам предлагаю работать.

(Чистым.)

А мы — за перья.
Работайте,
несите сюда,
а мы это всё поделим поровну, —
последняя рубашка пополам будет порвана.

Явления одиннадцатое и двенадцатое

Чистые устанавливают стол, располагаются с бумагами, и когда нечистые приносят съестное, записывают во входящие и по уходе с аппетитом съедают. Булочник, пришедший во второй раз, пытается заглянуть под бумаги.

Чего глазеешь?
Отойди от бумаг!
Это, брат, дело не твоего ума.

Явление тринадцатое

Кузнец и рыболов

Давайте делиться обещанным.

Поп

(возмущенно)

Братие!
Рановато еще о пище нам.

Раджа

(отводя их от стола)

Там акулу поймали.
Присмотритесь к акуле —
не несет яиц, не приспособлена к молоку ли.

Кузнец

(угрожая)

Все равно, раджа, паша ли вы,
как говорится у турок:
«Эй, паша, не пошаливай!»

Явление четырнадцатое

Уходит и через минуту возвращается вкупе с прочими нечистыми; подходят к столу.

Кузнец

Учат!
Сколько ни дои акул —
не быть из акулы молоку.

Сапожник

(пишущим)

Пора обедать!
Скорей кончай-ка!

Итальянец

Обратите внимание,
как это красиво:
волны и чайка.

Батрак

Поговорим-ка лучше о щах и о чае.

Все

К делу!
К делу!
Нам не до чаек.

Напирая, опрокидывают стол. На палубу грохаются пустые тарелки.

Швея и прачка

(грустно)

Всё совет министерский вылакал.

Плотник

(вскакивая на опрокинутый стул)

Товарищи!
Это нож в спину!

Голоса

И вилка!

Рудокоп

Товарищи!
Что ж это?
Раньше жрал один рот, а теперь обжирают ротой?
Республика-то оказалась тот же царь, да только сторотый.

Француз

(ковыряя в зубах)

Чего кипятитесь?
Обещали и делим поровну:
одному — бублик, другому — дырка от бублика.
Это и есть демократическая республика.

Купец

Надо же ж кому-нибудь и семечки — не всем арбуз.

Нечистые

Мы вам покажем классовую борьбу!

Немец

Стойте, граждане!
Наша политика…

Нечистые

А ну,
с четырех концов подпалите-ка!
Покажем им, какая такая политика!
Держись,
запахнет гарью.
Подпалим революцией,
что твою Болгарию.

Вооружаются сложенным чистыми во время обеда оружием, загоняют чистых на корму. Мелькают пятки сбрасываемых чистых. Только купец забился в угольный ящик.

Мадам-истерика

(все время путающаяся под ногами, заломила руки)

И опять и опять разрушается кров,
и опять и опять смятенье и гул…
Довольно!
Довольно!
Не лейте кровь!
Послушайте, я не могу!

Батрак

Ишь, проклятая!
Распустила слюнки!
Революция вам, мадам, не юнкер.

(Вежливо берет ее. Дама вцепляется в руку.)

Ишь, злюка!

Кузнец

Вали ее, ребята, в дырку люка!

Трубочист

Не задохлась бы тама —
все-таки дама.

Батрак

Что мямлить?
Вернутся — нас же распнут на кресте.

Нечистые

Правильно!
Правильно!
Или мы — или те!

Кузнец

Товарищи!
Сапогами отшвыривайте кликуш.
Эй, народ, чего не ликуешь?
Ликуй!

Но суровы голоса нечистых — последние запасы съела республика.

Булочник

Ликуй!
А велико ли хлеба запасено?

Швея

Ликуй! Когда мысли только о хлебе.

Фонарщик

Ликуй! Если всюду одни только хляби.

Трубочист

Ликуй! Когда ни крошки не осталось на корме.

Несколько — сразу.

«Ликуй» кричишь!
Ты нас накорми.
Мы голодны.
Мы устали.
Не пройдешь шагов и ста.

Батрак

Голодны? Устали?
Разве бывает усталь у стали?

Прачка

Мы не сталь.

Кузнец

Так будемте сталь.
Не останавливаться на половине ж.
Съеденное в утопших,
назад не вынешь.
Теперь об одном осталось ратовать,
чтоб сила не иссякла до места Араратова.
Пусть нас бури бьют,
пусть изжарит жара,
голод пусть —
посмотрим в глаза его,
будем пену одну морскую жрать.
Мы зато здесь всего хозяева!

Хором

Правильно!
Идем себя закалять!

Спускается та же ночь. Кузнец раздувает горн. Быстро бежит луна.

Кузнец

Идите же!
Работы не было наваленней.
Никогда сильнее не требовалось починок.
Собственные груди ставьте на наковальни.
Эй! Кто для почина?

Батрак

Мне надо новые поставить подковы.

Плотник

Руку подправьте — не очень узловата.

Рыбак

Мне надо на грудь чего-нибудь такого.

Фонарщик

Ноги подделайте, а то — вата.

Подходят один за другим, работает кузнец. Стальные и выправленные идут от горна, рассаживаются по палубе. Утро. Холодно и голод.

Шофер

Без еды — все равно что машина без дров.

Рудокоп

Даже я сдаю, уж на что здоров.

Охотник

Слабеет от голода за мускулом мускул.

Швея

(прислушиваясь)

Слушайте,
что это?
Слышите музыку?

От нее отсаживаются, смотрят испуганно. Некоторые пятятся в трюм. Но не разумнее и голос плотника.

Плотник

Антихрист речь повел нам
об Арарате и рае.

(Испуганно вскакивает, пальцем за борт.)

Кто там
идет по во́лнам,
в кости свои играет?

Трубочист

Брось ты!
Море го́ло.
Да и кому являться?

Сапожник

Вон он!
Идет!
Это голод
нами идет разговляться!

Батрак

Что ж, иди!
Нет здесь таких, кто упал бы.
Товарищи, враг у борта́!
Живо!
Все на палубы!
Голод
сам идет на абордаж.

Явление пятнадцатое

Выбегают, шатаясь, вооруженные чем попало. Рассвело. Пауза.

Все

Что ж, иди!
Никого…
И вот
снова будем смотреть бесплодное лоно вод.

Охотник

Так вот молишь о тени в печах пустыни,
умирая ж —
видишь, будто пустыня стынет.
Мираж!

Шофер

(приходит в страшное волнение, поправляет очки, всматривается. Кузнецу)

Там вот,
на западе —
не заметишь ли точечки?

Кузнец

Что глядеть?
Все равно что на хвост надеть или в ступе истолочь очки.

Шофер

(отбегает, шарит, лезет с трубой на рею — и через минуту его рвущийся от радости голос)

Арарат! Арарат! Арарат!

Со всех концов.

О, как я рада!
О, как я рад!

Вырывают у шофера трубу. Сгрудились.

Плотник

Где он? Где?

Кузнец

Да вот виднеется
направо от…

Плотник

Что это?
Приподнялось.
Выпрямилось.
Идет.

Шофер

То есть как — идет?
Арарат — гора и ходить не может.
Глаза потри.

Плотник

Сам три.
Смотри!

Шофер

Да, идет.
Человек какой-то.
Да, человек.
Старый с посохом.
Молодой без посоха.
Эк,
идет по воде, что по-суху!

Швея

Колокола, гудите!
Вздыбливайте звон!
Бросайте работу!
Останавливайте заводы!
Это он!
Он шел, рассекая генисаретские воды!

Кузнец

У бога есть яблоки,
апельсины,
вишни,
может вёсны стлать семь раз на дню,
а к нам только задом оборачивался всевышний,
теперь Христом залавливает в западню.

Батрак

Не надо его!
Не пустим проходимца!
Не для молитв у голодных рты.
Ни с места!
А то рука подымется.
Эй,
кто ты?

Явление шестнадцатое

Самый обыкновенный человек входит на замершую палубу.

Кто я?
Я — дровосек
дремучего леса
мыслей,
извитых лианами книжников,
душ человечьих искусный слесарь,
каменотес сердец булыжников.
Я в воде не тону,
не горю в огне —
бунта вечного дух непреклонный.
В ваши мускулы
я
себя одеть
пришел.
Готовьте тела́-колонны.
Сгрудьте верстаки, станки и горны.
Взлезу на станки и на горны я.

Сбивают груду.

Эта ставка
последняя у мира в игорне.
Слушайте!
Новая проповедь нагорная

Еще грома́ себя не изгрохали,
горы бурь еще не отухали.
О, горе тем, кто вцепились — рохли! —
земным ковчегам в плывущую рухлядь!
Араратов ждете?
Араратов нету.
Никаких.
Приснились во сне.
А если
гора не идет к Магомету,

то и черт с ней!
Не о рае Христовом ору я вам.
где постнички лижут чаи без сахару.
Я о настоящих земных небесах ору.
Судите сами: Христово небо ль,
евангелистов голодное небо ли?
В раю моем залы ломит мебель,
услуг электрических покой фешенебелен.
Там сладкий труд не мозолит руки,
работа розой цветет по ладони.
Там солнце такие строит трюки,
что каждый шаг в цветомории тонет.
Здесь век корпит огородника опыт —
стеклянный настил, навозная насыпь,
а у меня
на корнях укропа
шесть раз в году росли ананасы б.

Все

(хором)

Мы все пойдем!
Чего нам терять!
Но пустят ли нашу грешную рать?

Человек

Мой рай для всех,
кроме нищих духом,
от постов великих вспухших с луну.
Легче верблюду пролезть сквозь иголье ухо,
чем ко мне такому слону.
Ко мне —
кто всадил спокойно нож
и пошел от вражьего тела с песнею!
Иди, непростивший!
Ты первый вхож
в царствие мое небесное.
Иди, любовьями всевозможными разметавшийся прелюбодей,
у которого по жилам бунта бес снует, —
тебе, неустанный в твоей люботе
царствие мое небесное.
Идите все, кто не вьючный мул.
Всякий, кому нестерпимо и тесно,
знай:
ему —
царствие мое небесное.

Хором

Не смеется ли этот над нищими?
Где они?
Дразнишь какими странищами?

Человек

Длинна дорога.
Надо сквозь тучи нам.

Хором

Каждую тучу сразим поштучно!

Человек

А если ад взгромоздится за адом?

Хором

Пойдем и туда!
Не попятимся задом.
Веди нас!
Где она?

Человек

Где?
На пророков перестаньте пялить око,
взорвите все, что чтили и чтут.
И она, обетованная, окажется под боком —
вот тут!
Конец.
Слово за вами. Я нем.

Исчезает. На палубе недоумение.

Сапожник

Где он?

Кузнец

По-моему, он во мне.

Батрак

Думаю, заблагорассудилось и в меня ему…

Несколько

Кто он?
Кто этот дух невменяемый?
Кто он —
без имени?
Кто он —
без отчества?
Зачем он?
Какие кинул пророчества?
Кругом потопа смертельная ванная.
Пускай!
Найдется обетованная!

Кузнец

Зловещ пучин разверзшийся рот.

(Рукой на реи.)

Дорога одна — сквозь тучи вперед!

Бросаются к мачте. Хором.

Сквозь небо — вперед!

Вскарабкиваются, и уже на реях развертывается боевая песнь.

Батрак

Мы сами теперь громоногая проповедь.
Идемте силы в сражении пробовать!

Хор

Идем,
идем последнее пробовать!

Сапожник

Там всем победителям отдых за боем.
Пусть ноги устали, их в небо обуем!

Хор

Обуем!
Кровавые в небо обуем!

Плотник

Распахнута твердь
небесам за ограду!
По солнечным трапам,
по лестницам радуг!

Хор

По солнечным сходням,
качелями радуг!

Рыбак

Довольно пророков!
Мы все Назареи!

Скользите на мачты,
хватайтесь за реи!

Хор

На мачты!
На мачты!
За реи!
За реи!

Явление семнадцатое

«За реи!» — замирает в облаках. Когда скрывается последний, из угольного ящика, осматриваясь, пролазит купец, задирает голову, качает головой на мачту и, посмеиваясь, говорит.

Надо же ж быть ослом!

(Обводит рукой ковчег.)

Добра на четыреста тысяч
минимум.
Даже если на слом.

Но недолговечна купцова радость, — задранная голова перетянула, купец кувыркается за борт.

Занавес

Действие третье

Картина первая

Ад. В три яруса протянуты дымно-желтые тучи. На верхнем ярусе надпись: «Чистилище», на среднем: «Ад», на нижнем, свесив ноги, восседают два черта.

Первый

Два слова по поводу пищи:
трудно нам без попов в аду,
а из России, как на грех, гонят попищей.

Второй

(вглядываясь вниз)

Что это маячит там?

Первый

Мачта.

Второй

Зачем мачта? Какая мачта?

Первый

Пароход какой-то.
Да, корабль!
Кают огни.
Жизнь недорога!
Смотри, по тучам тела карабкают,
сами лезут черту на рога.

Второй

Старик-то наш
обрадуется донельзя.

(Огрызается на первого.)

Тише ты, черт,
нельзя, чтоб без гула!
Беги, предупреди штаб
Вельзевула.

Явление первое

Первый бежит. Над средним ярусом показывается Вельзевул. Ладонь ко лбу. Над ярусом приподымаются черти.

Вельзевул

(убедившись, орет)

Эй, вы,
черти!
Волоките котёлище!
Да дров побольше —
суше,
толще!
Прячься за тучи, батальон сторогий!
Чтоб никто из тех не ушел с дороги!

Явление второе и третье

Черти притаились. Снизу доносится: «На мачты, на мачты! За реи, за реи!» Вваливается толпа нечистых, и моментально же вываливаются черти с вилами наперевес.

Черти

У-у-у-у-у-у-у!
А-а-а-а-а-а-а!
У-у-у-у-у-у-у!
А-а-а-а-а-а-а!

Кузнец

(указывая на крайних, швее со смехом)

Как тебе нравятся эти трое?
Ишь, стараются! Землю роют.

Гвалт начал надоедать. Цыкнули нечистые. Т-с-с-с-с-с! Смолкли растерявшиеся черти.

Нечистые

Это ад?

Черти

(нерешительно)

Д-да!

Батрак

(на чистилище)

Товарищи!
Не останавливаться!
Прямо туда!

Вельзевул

Да-да!
Черти, вперед!
Не пускать в чистилище!

Батрак

Послушайте —
это что за стиль еще?

Кузнец

Бросьте вы это!

Вельзевул

(обиженно)

То есть как бросить?!

Кузнец

Да так.
Стыдно!
Все-таки старый черт,
у самого проседь.
Нашли, ей-богу, чем стращать!
На заводе
чугуноплавильном
не бывали, чать?

Вельзевул

(сухо)

Не был я на вашей плавильне.

Кузнец

То-то!
А то б повылинял
шерсткой.
Живешь себе тут
щеголем,
гладкий такой да жесткий.

Вельзевул

Хорош гладкий,
хорош жесткий!
Довольно разговаривать! Пожалте на костры!

Булочник

Остри!
Нашел чем пугать!
Смешно, ей-богу!
Да у нас
в Питере
вам бы еще заплатили
за такую головню,
Холод.
А у вас благодать.
Сплошное ню.

Вельзевул

Довольно шутить!
Трепещите за души!
Всех вас серой сейчас же задушим!

Кузнец

(сердясь)

Хвастают тоже!
Что у вас? —
Слегка попахивает серою.
У нас как пустят удушливым газом —
вся степь от шинелей становится серою,
дивизия разом валится наземь.

Вельзевул

Побойтесь, говорю вам, раскаленных жаровен!
На вилах будете,
час неровен.

Батрак

(выходя из себя)

Да что ты кичишься какими-то вилами!
Твой глупый ад — все равно что мед нам.
Бывало,
в атаке
три четверти выломит
в одно дуновенье огнем пулеметным.

Черти развесили уши.

Вельзевул

(старается поддержать дисциплину)

Чего стоите?
Разинули рот!
Может, он все это врет!

Батрак

(зверея)

Я вру?!
Сидите тут,
пещеры пещерите!
Черти!
Слушайте!
Я вам расскажу…

Черти

Тише!

Батрак

…про нашу земную жуть.
Что ваш Вельзевул!
У нас паук такой
клещами тыщами
всю землю сжал в обескровленный пук,
рельс паутиною выщемил.
У вас хоть праведников нет и детей, —
рука, небось, не подымается мучить, —
а у нас и те!
Нет, черти,
у вас здесь лучше.
Как какой-нибудь некультурный турок,
грешника с размаха саданёте на́ кол,
а у нас машины,
а у нас культура…

Голос

(из толпы чертей)

Однако!

Батрак

Человечину жрете?
Невкусное сырье!
Я б к Сиу
вас свел, каб не было поздно.

У нас в шоколад перегоняют ее.

Голос

(из толпы чертей)

Но?
Серьезно?

Батрак

А негров видели дубленые кожи, —
на переплеты, чтоб мог идти?
В ухо гвоздь?
Пожалуйста, отчего же!
А шерсть свиную хотите под ногти?
Посмотрели солдата в окопе вы бы:
сравнить если с ним —
ваш мученик сноб…

Черти

Довольно!
Шерсть подымается дыбом!
Довольно! довольно!
Такой озноб!

Батрак

Думаете, страшно?
Развели костерики,
развесили чанки́.
Какие вы черти?
Да вы щенки!
Ремни вас на фабриках
растягивали по суставам?

Вельзевул

(смущенно)

Ну, вот!
В чужой монастырь со своим уставом,

Батрак

Что,
только на робких пасти щерите?

Черти

Ну что вы, ей-богу, пристали?
Черти, как черти!

Вельзевул идет к батраку заминать разговор.

Вельзевул

Я б вас пригласил хлеб-соль откушать
в гости,
да какое теперь угощение —
кожа да кости.
Сами знаете, какие теперь люди?
Изжаришь, так его и незаметно на блюде.
Нет этих мешочников в ризе.
Сами понимаете — продовольственный кризис.
Притащили на днях рабочего
из выгребных ям,
так не поверите — нечем потчевать.

Батрак

(брезгливо)

Пошел к чертям!

(К давно уже нетерпеливо ждущим рабочим.)

Айда, товарищи!

Нечистые двинулись; к последнему прицепился черт помоложе.

Черт

Счастливого пути!
Устраивайтесь как-нибудь по-новому,
без лишней святости,
а то какая там, например, троица?
И мы к вам придем, когда все устроится.
Сидишь тут,
не евши
дней по пяти,
а у чертей,
известно,
чертовский аппетит.

Нечистые двинулись ввысь. Ломаемые, падают тучи. Тьма. Из тьмы и обломков опустевшей сцены вырисовывается следующая картина, а пока по аду гремит песня нечистых.

Кузнец

Телами адовы двери пробейте!
Чистилище в клочья!
Вперед!
Не робейте!

Хор

Чистилище вдребезги!
Так!
Не робейте!

Рудокоп

Вперед!
От отдыха тело отучим!
По ярусам выше!
Шагайте по тучам!

Хор

Шагайте по ярусам!
Выше!
По тучам!

Конец первой картины

Картина вторая

Рай. Облако на облаке. Белесо. По самой середине, чинно рассевшись по облачью, райские жители. Мафусаил ораторствует.

Мафусаил

Святейшие!
Идите в светлейшее мощи оправить,
почище начистьте дни-ка.
Глаголет Гавриил —
грядет
больше чем дюжина праведников.
Святейшие!
Примите их в свою среду.
Что мышью, голод играет ими,
им гадит ад,
но они бредут…

Райские

(степенно)

Сразу видно — достойнейшие люди.
Примем.
Обязательно примем.

Мафусаил

Надо стол накрыть,
выйти вместе.
Торжественнейшую встречу устроить надо нам.

Райские

Вы здесь старейший и будьте церемониймейстер.

Мафусаил

Да я не умею…

Все

Ладно, ладно!

Мафусаил

(кланяется, идет распоряжаться столом. Выстраивает святых)

Вот сюда Златоуст.
Готовь приветственный тост:
— Мы, мол, все приветствуем, а такожде и Христос…
Сам знаешь, тебе и книги в руки.
Вот сюда Толстой, —
у тебя вид хороший, декоративный,
стал и стой.
Сюда — Жан Жак.
Так и развертывайтесь анфиладою,
а я пойду стол присмотреть.
Доишь облака, сын мой?

Ангел

Да, дою.

Мафусаил

Надоишь — и на стол.
Нарежьте даже
облачко одно,
каждому по ломтику.
Для отцов святейших главное не еда же,
а речи душеспасительные, которые за столом текут.

Святые

Ну что,
не видно пока?
Чтой-то край у облака подозрительно дут.
Идут! Идут! Идут! Идут!
Неужели это они?
В рай, а будто трубочисты грязные.
Вымоем.
М-да, святые-то, оказывается, разные.

Явление первое

Снизу доносится

Орите в ружья!
В пушки басите!
Мы сами себе и Христос и спаситель!
Мы сами Христос!
Мы сами спаситель!

Вваливаются, пробивая облако пола, нечистые.

Хором

Ух, и бородастые!
Штук под триста!

Мафусаил

Пожалте, пожалте —
тихая пристань!

Ангельский голос

Понапустили народу шалого!

Ангелы

Драсьте, драсьте!
Добро пожаловать!

Мафусаил

А ну-ка, Златоуст, займись-ка тостом!

Нечистые

Какие там тосты!
Мы устали,
как собаки, голодны!

Мафусаил

Терпение, братие!
Сейчас,
сейчас накормим досыта.

Мафусаил ведет нечистых к месту, где на облачном столе облачное молоко и облачный хлеб.

Плотник

Нашагался.
Нельзя ли какой-нибудь стул?

Мафусаил

Нет-с,
в раю нет.

Плотник

Чудотворца б пожалели —
стоит вон сутул.

Рудокоп

Не ругайся.
Главное — подкрепление сил.

Набрасываются на ковши и краюхи, сначала удивляются, потом, негодуя, откидывают бутафорию.

Мафусаил

Вкусили?

Кузнец

(грозно)

Вкусил, вкусил!
А нет чего посущественней?

Мафусаил

Не купать же бестелых существ в вине?

Нечистые

Ждем вас, проклятых,
смиренно умираем мы.
Кабы люди знали, что это впереди!
У нас у самих
такими раями
хоть пруд пруди.

Мафусаил

(указывая на святого, которому орал кузнец)

Не орите, неудобно.
Ангельский чин.

Рыбак

Поговорили бы лучше с чином:
не сварит ли чин ваш щи нам.

Голоса нечистых

Не так мы себе это представляли.

Охотник

Нора!
Сущая нора!

Шофер

И не похоже на рай.

Сапожник

Так, голубчики,
дорвались до рая!

Слуга

Ну, доложу вам, дыра, я!

Батрак

Что ж, вы так вот и сидите?

Один из ангелов

Зачем?
Случается и на землю
к праведному брату или сестре пойти,
и возвращаемся, елей свой излив там.

Слуга

Так вот перышки по тучам и трепите?!
Чудаки!
Обзавелись бы лифтом.

Второй ангел

А мы метки на облаках вышиваем, —
Х. и В. —

Христовы инициалы.

Слуга

Вы б еще подсолнухи грызли.
Провинциалы!

Батрак

Побывали б у меня на земле они,
отучил бы лодырей от лени!
Поют вот:
«Долой тиранов, прочь оковы».
И до вас доберутся,
не смотрите, что высоко́ вы.

Швея

Совсем, как в Питере:
население скучено,
еда скушана.

Нечистые

Скучно у вас.
Ох, и скушно!

Мафусаил

Что поделаешь, такой уж строй у нас.
Оно, конечно,
многое не благоустроено-с.

Батрак

Как отсюда вылезти?

Мафусаил

Спросите у Гавриила.

Батрак

А Гавриил который?
Все — как один!

Мафусаил

(гордо разглаживая бороду)

Ну, не скажите,
есть и отличие, —
вот, например, бороды длина-с.

Нечистые

Чего разговаривать?
Крушите!
Это учреждение не для нас.

Батрак

К обетованной!
Ищите за раем.
Шагайте!
Рай шажищами взроем.

Хор

Найдем!
Хоть всю вселенную взроем!

Ломают рай, вздымаясь ввысь.

Кузнец

Заря разгорается —
дальше!
За рай!
Там все разговеемся…

Но когда сквозь обломки рая долезли до верха, перебивает кузнеца швея:

Да что кормить голодных зарей!

Прачка

(устало)

Ломаем, ломаем и ломаем мы
тучи.
Не время ли мимо им?
Скоро ли, скоро ли маями
тело усталое вымоем?

Еще голоса.

Куда?
Не очутимся в новом аду ли?
Надули нас!
Нас надули!
А дальше что?
Чем дальше, тем жутче.

(Подумав.)

Вперед трубочиста! Иди, лазутчик!

Из тьмы обломков рая вырастает новая, и последняя, картина.

Конец второй картины

Картина третья

Обетованная страна. Огромнейшие, во всю сцену, ворота. Ворота размалеваны в какие-то углы, из которых слабо намечаются улицы и площади земных местностей. А наверху, над забором, качаются саженные цветы и горящим семицветием просвечивает радуга. У ворот лазутчик, возбужденно выкликающий карабкающихся.

Трубочист

Сюда, товарищи!
Сюда!
Высаживайте десант!

Явление первое

Подымаются нечистые и страшным удивлением окидывают ворота.

Трубочист

Чудес-с-с-а!!

Плотник

Да ведь это Иваново-Вознесенск!
Хорошие чудеса.

Слуга

Как это проходимцам верить, вас спрошу я!

Рыбак

Да не Вознесенск это,
верьте чести.
Это Марсель.

Сапожник

А по-моему, Шуя.

Рудокоп

Не Шуя вовсе.
Это Манчестер.

Батрак

Манчестер, Шуя —
не в этом дело:
главное —
опять очутились на земле,
опять у того же угла.

Все

Кругла земля, проклятая,
ох, и кругла!

Прачка

Земля, да не та!
По-моему,
для земли не мало ли пахнет помоями?

Слуга

Что это в воздухе —
сласть какая-то разабрикосена?

Сапожник

Абрикосы!
В Шуе?
Да и время как будто к осени.

Подымают головы. Радуга бьет в глаза.

Все

А ну, фонарщик,
ты с лестницей, —
лезь да глазом окинь.

Фонарщик

(лезет и останавливается, обмерев. Только и мямлит)

Дураки мы!
Ну, и дураки!

Нечистые

(разом)

Да рассказывай!
Смотрит, что гусь на молнию!
Рассказывай! Сыч!

Фонарщик

Н-е м-о-г-у…
Т-а-к-а-я
к-о-с-н-о-я-з-ы-ч-ь…
Дайте мне, дайте стоверстый язычище,
луча чтоб солнечного ярче и чище,
чтоб не тряпкой висел,
чтоб раструбливался лирой,
чтобы этот язык раскачивали ювелиры,
чтоб слова
соловьи разносили изо рта…
Да что!
И тогда не расскажешь ни черта!
Бутыли горящие ходят, булькая…

Голоса

Булькая?

Фонарщик

Да, булькая!
Дерево цветет,
да не цветком, а булкою.

Голоса

Булкою?

Фонарщик

Да, булкою!

Батрак

А хозяйка расфуфыренная
и хозяин мопсовидный
ходят по городу, тротуары уродуя?

Фонарщик

Нет,
отсюда никого не видно.
Ничего не заметил этого рода я.
Сахарная женщина…
Две еще!

Все

Да говори хоть подробней немножко!

Фонарщик

Да ходят всякие
яства,
вещи.
У каждой ручка,
у каждой ножка.
Фабрики во флагах
за верстою верста.
Куда ни ткнется взор стоног —
в цветах
без работы стоят
верстак,
станок.

Нечистые

(беспокойно)

Стоят?
Без работы?
А мы здесь исхищряемся в словесном спорте.
Может, дождь пойдет,
машины испортит.
Ломитесь!
Кричите!
Эй!
Кто тут?

Фонарщик

(скатываясь)

Идут!

Все

Кто?

Фонарщик

Вещи идут!

Явление второе

Ворота распахиваются, и открывается город. Но какой город! Громоздятся в небо распахнутые махины прозрачных фабрик и квартир. Обвитые радугами, стоят поезда, трамваи и автомобили, а посредине сад звезд и лун, увенчанный сияющей кроной солнца. Из витрин вылазят лучшие вещи и, предводительствуемые хлебом и солью, идут к воротам.

По онемелым рядам прижавшихся нечистых.

А-а-а-х-х-х!

Вещи

Ха-ха-ха-ха-ха!

Оживший батрак

Кто вы?
Чьи вы?

Вещи

Как чьи?

Батрак

Да как вашего хозяина имя?

Вещи

Никаких хозяев!
Ничьи мы.

Батрак

А для кого хлеб?
Соль?
Сахарная голова?
Встречаете кого?

Вещи

Вас!
Все вам!

Все

Нас?
Нам?

Кузнец

Спим, должно быть.
Выдумки сна.

Швея

Раз
вот так
сидела галеркою.
На сцене бал.
Травиата.

Ужин.
Вышла —
и такой это показалась горькою
жизнь:
грязь,
лужи.

Вещи

Никуда это теперь от вас не денется —
это земля.

Охотник

Будет морочить!
Какая это земля!
Земля — грязь,
земля — ночи.
На земле наработаешь — разинешь рот,
а жирный такой придет и отберет.

Прачка

(хлебу)

Зовет,
а сам,
небось,
кусаться будет.
Пятьсот рублей, что пятьсот зубов, должно быть,
на каждом пуде.

Плотник

(машине)

Тоже!..
Подходит!..
Походка мышиная.
Мало коверкало нас машиною!
Вам бы лишь зубы на рабочих растить!

Все вещи

Прости, рабочий!
Рабочий, прости!
Рубля рабы,
рабы рабовладельца
были.
Заставил цепными делаться!
Берегла прилавки, сторублева и зла,
в окна скалила зубья зарев.
Купцовы щупальцы лезли из лавок.
Билось злобой сердце базаров!
Революция,
прачка святая,
с мылом
всю грязь лица земного смыла.
Для вас,
пока блуждали в высях,
обмытый мир
расцвел и высох!
Свое берите!
Берите!
Идите!
Рабочий, иди!
Иди, победитель!

Голоса

Нога не бритва,
авось не ступим.
Давайте, братцы,
попробуем, ступим!

Нечистые ступают.

Батрак

(трогает землю)

Землица!
Она!
Родимая землица!

Все

Запеть бы теперь!
Закричать!
Замолиться!

Булочник

(плотнику)

Сахар-то —
я его лизнул.

Плотник

Ну?

Булочник

Сладок, просто сладок.

Несколько голосов

Теперь с весельем не будет слада!

Батрак

(хмелея)

Товарищи вещи,
знаете, что?
Довольно судьбу пытать.
Давайте, мы будем вас делать,
а вы нас питать.
А хозяин навяжется — не выпустим живьем!
Заживем?

Все

Заживем!
Заживем!

Нечистые жадно посматривают на вещи.

Батрак

Я бы взял пилу. Застоялся. Молод.

Пила

Бери!

Швея

А я — иглу б.

Кузнец

Рука не терпит — давайте молот!

Молот

Бери! Голу́бь!

Нечистые, вещи и машины кольцом окружают солнечный сад.

Книга

(обиженно)

А я?

Все

Иди!
Довольно ускользала ижица!
Становись, книжица!

Книга становится в почтительно разомкнутый круг.

Все

Чего волами подъяремными мычали?
Ждали,
ждали,
ждали года
и никогда не замечали
под боком такую благодать.
И чего это люди лазят в музеи?
Живое сокровище на сокровище вокруг.
Что это — небо или кусок бумазеи?
Если это дело наших рук,
то какая дверь
перед нами не отворится?
Мы — зодчие земель,
планет декораторы,
мы — чудотворцы.
Лучи перевяжем пучками мётел,
чтоб тучи небес электричеством вымести.
Мы реки миров расплещем в мёде,
земные улицы звездами вымостим.
Копай!
Долби!
Пили!
Буравь!
Все ура!
Всему ура!
Солнцепоклонники у мира в храме,
покажем, как петь умеем мы.
Становитесь хора́ми —
солнцу псалмы!

Гимн

(торжественно)

Сон вековой разнесён —
целое море утр.
Хутор мира, цвети!
Ты наш!
А над нами солнце, солнце и солнце.
Радуйтесь все, кто силён,
цех созидателей мира, рабочих.
Бочек вина пьянее
жизнь.
Грей! Играй! Гори!
Солнце — наше солнце!
Довольно!
Мир исколесён.
Цепь железа сменили цепью любящих рук.
Игру новую играйте!
В круг!
Солнцем играйте. Солнце катайте. Играйте в солнце!

Пауза, а за ней —

Кузнец

Идем!
Идем по градам и весям,
флагами наши души развесим.
Вылазьте из грязи
все, кому
надоели койки ночлежных нар.
Городов граниты,
зелени сел —
наше все.
Мир — коммунар.

Все

Трудом любовным
приникнем к земле
все,
дорога́ кому она.
Хлебьтесь, поля!
Дымьтесь, фабрики!
Славься!
Сияй,
солнечная наша
Коммуна!

Занавес

Анализ пьесы «Мистерия-Буфф» Маяковского

Произведение «Мистерия-Буфф» В. Маяковского – первая революционная пьеса для новорожденного большевистского театра.

Пьеса создана летом 1918 года. Ее автору исполнилось 25 лет, он яростно приветствует революцию, активно выступает на литературных вечерах, снимается в кино. По жанру – драма в стихах, мистерия, социально-бытовая сатира. Для постановки собралась сборная команда актеров, а сам поэт взялся не только за режиссуру произведения, но и сыграл в нем несколько ролей. Он хотел, чтобы пьесу поставили к годовщине революции – и ему удалось этого добиться. Герой коллективный, образы собирательные. Отсылки к Библии (тема строительства ковчега, исход), к католическому понятию чистилища, античным и средневековым сказаниям о странствиях, поэме Н. Некрасова «Кому на Руси жить хорошо». Действие начинается с нового потопа. Весь старый мир утонул, а единицы спасшихся («чистые», по В. Маяковскому – чистоплюи) собираются возле костра эскимоса, который и зажимает дыру в земном шаре. Тут и трудовой народ («нечистые», парии в мире капитала). Речь персонажей соответствует их статусу (купец, студент). Национальность подчеркнута только в стане «чистых», для «нечистых» она пережиток и обнаруживает себя только в финале, когда в Земле Обетованной они вдруг узнают земные города («Иваново-Вознесенск», «Марсель»). Центральная мысль пьесы: хотим (и создадим) рай на Земле. Для этого придется быть бескомпромиссным. Явление дровосека, который ходит по водам и напутствует людей искать счастья, а не спасения. Его паства – убийцы за идею (вспоминается «ТВС» Э. Багрицкого и его «если скажет: «убей», — убей»), «непростившие», прелюбодеи, люди с «бесом бунта по жилам». Все, кто хочет взыскать долги по своим счетам.

В аду (он первый на пути) их встречают те же тунеядцы, что и «чистые» на земле. Пристыдив чертей, рабочий люд вваливается в чистилище, но в нем и не думает задерживаться. Хотят попробовать на вкус рай. В. Маяковский с издевкой вводит в него Л. Толстого, с его «непротивлением злу». Рай в пьесе оказывается бутафорским, бестелесным, бездеятельным. Разочарованные, люди рвутся на землю, ту самую, Обетованную. Вдруг оказывается, что это все та же покинутая и сгинувшая вроде бы земля. Восставшие вещи встречают прибывших, предаются в их руки. Гремит «цех созидателей мира, рабочих». Непрерывный труд – не наказание, а шаг на пути к земному раю. «Нечистые» хоть еще и не люди новой формации, однако именно из них будет выковано новое человечество. «Мир – коммунар» захватывает землю. В финале – гимн ему: славься! Сияй Коммуна! Эта пьеса – еще и апокриф. Афористичность, фразеологизмы (семь шкур, за глаза, косая в плечах, куры во щи), экзотика и интернационализм, град восклицаний, новаторские рифмы, сравнения (не волна, а забор), топонимы, междометия, уничижительные и увеличительные суффиксы (икорка, водчонки, разговорище), лексика разговорная и пародийная, инверсия (нам проливать за работой пот ли), повторы, перечисления, обращения, прозаизмы, анафора (пусть), эпитеты (ядовитые стрелы, грешную рать).

В «Мистерии-Буфф» В. Маяковского повествование построено на контрасте патетики и карикатуры, лозунга, агитации и слома традиции.